Если бы в следующее утро  Степе Лиходееву сказали  бы так: "Степа! Тебя расстреляют,  если ты сию  минуту не встанешь!" --  Степа ответил бы томным чуть слышным голосом: "Расстреливайте, делайте  со мною, что хотите, но я не встану". Не то что встать, -- ему казалось, что он не может открыть глаз, потому что,  если  он только  это  сделает,  сверкнет  молния и  голову  его тут же разнесет  на куски.  В  этой  голове  гудел  тяжелый колокол, между глазными яблоками и закрытыми  веками  проплывали коричневые  пятна с огненно-зеленым ободком,  и  в  довершение  всего тошнило, причем казалось, что тошнота  эта
связана со звуками какого-то назойливого патефона.Голова была пустой,как белый лист.Он старался что-то вспомнить-но не мог.     Пошевелив пальцами ног, Степа догадался, что лежит в носках, трясущейся рукою  провел  по  бедру,  чтобы  определить,  в  брюках  он  или  нет, и не определил. Наконец, видя, что  он брошен и  одинок,  что некому ему помочь,  решил подняться, каких бы нечеловеческих усилий это ни стоило.
Степа разлепил склеенные  веки и увидел, что отражается в трюмо в  виде человека с торчащими  в  разные стороны волосами, с опухшей, покрытою черной щетиною физиономией, с заплывшими глазами, в  грязной сорочке с воротником и галстуком, в кальсонах и в носках.